ЛЕОНИД КОСТЮКОВ
БЕГ ПО ЛЕНТЕ МЁБИУСА
настоящая американская повесть
Элен вошла в магазинчик Доусона. После обилия уличного света полумрак помещения показался ей густой прохладной мглой. Она секунду помедлила в дверях.
- Что, Элен? - раздался голос сверху. - Зашла купить себе нового мужа?
Эта незамысловатая шутка перешла в смех, а смех - в кашель и чертыхание, потому что старый Ник Доусон уронил с самой верхотуры банку светло-желтой масляной краски.
- Нет, Ник, не сегодня. Есть у тебя лента Мёбиуса?
- Лента? - Ник осторожно сполз на пол и подобрался поближе к Элен. - Лента в волосы, или для оклейки, или от мух? Или все сразу?
Судя по последнему вопросу, к Нику возвращалось хорошее настроение.
- Насколько я знаю, - терпеливо объяснила Элен, - лента Мёбиуса - это форма, а не назначение. В волосы ее еще можно засунуть, а вот насчет мух получится промашка - они не умрут, а сойдут с ума. Подумай сам, нужен ли тебе в этой лавчонке рой сумасшедших мух?
Ник благодарно заколыхался от бедер до ушей.
- Все причуды с формой, - отвечал он, отсмеявшись, - это из Европы. Мой товар идет по назначению. Представь себе, что ты заходишь в аптеку к Костлявому Сэму и просишь у него продолговатые таблетки.
- Было бы забавно.
- Вот именно.
- Ладно, Ник. Если к тебе заскочит Вики после школы, шли ее поскорее домой. Завтра контрольная.
- Считай, что она уже дома.
Элен вышла на улицу, ожидая, что теперь свет долбанет ей в глаза, но не тут-то было - ее встретила великолепная картинка, как на кодаковском снимке: цвет, тень, глубина, всего вдоволь и в то же время всего в меру. Чуть колебался на ветру ясень с шершавой коричневой корой. Поблескивал пристегнутый к фонарю велосипед, весь устроенный из таких тонких металлических сочленений, что казался непрочным, как насекомое. "Когда я входила, - догадалась Элен, - солнце слепило мне глаза, а теперь оно за спиной".
Притормозил синий с фиолетовым отливом форд. Из него высунулся мужчина-водитель, с нетерпением глядящий на Элен. Та подошла, думая, что водитель хочет спросить у нее дорогу.
- Садитесь, - произнес мужчина не требовательно и не просительно, а как-то просто. - Вопрос жизни и смерти, - и добавил, мельком взглянув на нее: - ребенка.
- Моего ребенка? - переспросила Элен, с интересом чувствуя, как ее сердце летит далеко-далеко вниз.
- Нет. Не вашего.
И тут Элен мгновенно села в чужую незнакомую машину, потому что ей стало ужасно стыдно, потому что ведь у того ребенка тоже была мать. Форд тут же, словно взмыв, отчалил от тротуара.
- Захлопните плотнее. Так. Мне нужно выбраться из вашего города на север, возможно быстрее и не привлекая внимания.
- Здесь направо. Так. Прямо. Вон там свернете налево. На север - это к Палм-Крик?
- Как скажете. Мне на север.
- А что с ним?
- С кем?
- С ребенком?
- Ничего. Никакого ребенка нет. Мне просто очень надо было, чтобы кто-то сел и показал дорогу.
- Остановите, я выйду.
- Пожалуйста, не надо.
- А как вы собираетесь меня удержать? Сунете мне пистолет в бок?
- А это бы вас удержало?
- Полагаю, да, - ответила Элен, помешкав секунду. - Налево.
- Тут прямо?
- Да.
- Пистолет у меня в бардачке, можете проверить. Давайте посчитаем, что я его сунул вам в бок. Если бы у меня была третья рука, я бы сунул. Честное слово. Если без этого не можете, суньте его себе в бок.
- За вами гонятся?
- Да. Но не как в кино. Не в зеркальце. Я думаю, что оторвался часов на шесть. Но если я буду здесь кружить и вилять, привлекать к себе внимание, за мной погонятся отсюда.
- Полиция?
- А что, - невесело усмехнулся водитель, - неужели заметно, что за мной гонится полиция?
Элен впервые присмотрелась к нему. Худое лицо, очень белые белки, темные торчащие волосы, длинноватый нос.
- Нет. Причешитесь и будет незаметно. Направо. Вот, кстати, и ваше шоссе.
Форд немедленно причалил к обочине.
- Большое вам спасибо. Вот, не отказывайтесь только, иначе мне будет неловко. Это вам на обратную дорогу и за беспокойство. Я бы вас подвез... при других обстоятельствах.
- Ничего. Не стоит. Счастливого пути.
Элен, отчего-то ненавидя себя, вылезла из машины. Та мгновенно ввинтилась в горизонт. Элен заглянула себе в ладонь - там лежали двадцать долларов.
"Вот так, - думала Элен, переходя на другую сторону шоссе (а что бы вы сделали на ее месте?), - тебя использовали, да еще расплатились за это смятой и потной бумажкой. (Купюра на самом деле была вовсе не смятой и не потной, но Элен было приятнее думать так, как она думала.) Ты подходишь к машине, думая, что этот скот просто хочет уточнить дорогу, а он, - тут Элен слегка осеклась в своем мозговом полоскании, - а он и хочет уточнить дорогу, но иначе. И он смотрит на тебя долю секунды и находит то необходимое слово, чтобы именно ты села на сидение, да так быстро и прочно, как будто у тебя в заднице магнит."
Тут Элен едва не заревела от бешенства, причем не как младенец, а как большая медведица, потому что попала в самый центр своего недовольства собой. Да, наверное, у каждого есть это слово-манок и гораздо хуже, если это слово Вегас, или миллион, или порошок. Но вот только обидно, что это вполне приличное слово ребенок написано у тебя на лбу, да так отчетливо, что любой рецидивист-неудачник в синем автомобиле читает его без запинки.
Элен махнула рукой приближающейся машине. Она была уверена, что ее подкинут до центра бесплатно, за улыбку, но на всякий случай залезла в карман, куда засунула двадцать долларов. Там, собственно, была и ее карточка. К ужасу Элен, она нащупала нечто похожее на пистолет. Неужели она машинально слазила в бардачок этого чертова преступника?! Она вынула предмет - это оказался пистолет. И тут, уже в отчаянии, она вспомнила, что сегодня утром соседский Майк передал этот пистолет ее Вики. Элен задумчиво нажала на спусковой крючок - и отскочила, потому что пистолет пальнул, хоть и безопасно, но отменно громко. Машина тем временем проехала мимо - Элен и сама проехала бы мимо на ее месте.
Элен спрятала пистолет в карман, сосчитала до десяти, пригладила волосы и без приключений доехала до дома на следующей машине. Вики еще не вернулась из школы, так что маленькое дневное происшествие никак не сказалось на распорядке дня. Река времени, этакая Миссури с соляной кислотой, переварила и сожрала его.
К вечеру, как и ожидалось, в квартиру Элен занесло Тома Брокенса. Старина Том не то чтобы ухаживал за малюткой Элен, а как-то просто приблизительно каждый вечер обозначался за матовым стеклом ее входной двери, а потом, уже наведенный на резкость, оказывался за ее столом. Уютный и четкий Том, в широкой мягкой шляпе и высоких грязных сапогах, так притертый к этим сапогам и этой шляпе, что даже в помещении, где он как воспитанный снимал шляпу и сапоги, вокруг его головы плавало слепое пятно наподобие нимба, а ноги в носках оставляли на полу отпечатки подков. Старый добрый Том с его сытой улыбкой и пожалуй не откажусь в ответ на любое предложение хозяйки. Иногда Элен подмывало предложить Тому стаканчик мыльной пены, чтобы услышать, как добряка наконец заклинит, или увидеть, как его не заклинит. Том, однако, возбуждал в Элен нечто вроде острого приступа гуманизма - после его ухода она всегда восхищалась собственным терпением и радушием.
Принимал ли Том эти добродетели за нечто большее? Наверное, нет, потому что его сексуальная агрессивность застыла на отметке два балла по десятибалльной голливудской шкале. Что он себе регулярно позволял, так это хвалить одежду Элен примерно в тех же выражениях, что и ее стряпню, но с таким при этом видом, будто отпускал страшно рискованные комплименты. Словом, если бы речь Тома проанализировал соответствующий эксперт, он с вероятностью 51% предположил бы за ней авторство мужчины - на большее Том Брокенс и не претендовал. Раз в месяц Том допускал плотоядный взгляд в сторону Вики, видимо, считая, что настоящий мужчина чуточку маньяк. Отметившись таким образом, Том некоторое время буквально цвел, гордый и жутко довольный собой.
- По стаканчику содовой, Томми?
- Не откажусь. Пожалуй.
Буль-буль.
- Если позволишь, Элен, тебе дико идет эта маечка.
- Ты действительно так думаешь?
- Да. Если позволишь.
- А она не сильно открывает грудь?
- ?..
- Я имею в виду, не чрезмерно ли она открывает грудь? Мне иногда кажется, что когда я нагибаюсь, грудь может вывалиться. А это было бы нежелательно, потому что я противница молодежной моды и всяких таких примочек. Том, будь другом, посмотри, она не вываливается?
(Куда это меня понесло?)
- Вроде бы нет, Элен. Все в порядке.
- Вчера в супермаркете у меня выпала дыня из пакета...
- Элен, не сочти за нахальство. У тебя не будет немножко виски в содовую? Буквально тридцать-сорок капель, как валерьяночки.
- Джин сгодится?
- Сгодится, Элен. Ты еще спрашиваешь. Превосходно сгодится.
- Тебе отсчитать тридцать капель или можно на глаз?
- Лей. Оп. Все-все. Спасибо.
- Дай я и себе налью.
Элен налила себе стакан джина, потом нацедила туда не больше пятнадцати капель содовой и лучезарно уставилась на Тома.
- За что пьем?
- За нас с тобой.
- Позволь уточнить, Том, мы с тобой в контексте этого тоста - это единая категория или две раздельные? От этого зависит характер мероприятия.
Том огляделся по сторонам, словно Элен попросила его поискать полотенце. Не найдя, он вновь сфокусировался на Элен.
- Тут, вероятно, закапало из крана. Я не все расслышал из того, что ты спросила.
- Проехали. Пей.
- Налейте и мне стаканчик.
Элен и Том обернулись на эту невинную фразу, как если бы там вампир только что поперхнулся осиновым колом. Из затемненного угла комнаты на них выступила фигура, похожая на старину Тома примерно как карикатура походит на свой прототип.
Начнем с того, что гость не посчитал нужным избавиться от сапог и шляпы. Том, при всем своем стремлении к мужественности, имел незлобивое лицо; гость же - откровенно добродушное. Уточним - это было специфическое зоркое и непоколебимое добродушие, как бы говорящее: знаю я вас, какие вы все пройдохи и говнюки, но люблю и ничего не могу с собой поделать. Утопая в этом вязком добродушии, хотелось стать достойным его или хотя бы оправдаться. Картину вполне логично довершала кобура внушительного размера, словно плющом, увитая множеством ремешков, ведущих во все концы куртки.
- Это частные владения, - неуверенно сказал Том. - Вы не ошиблись адресом, мистер?
- Мистер Стивенс, полиция Невады. И если это Эллингтон-роуд, 187, квартира Элен Гувер, то не ошибся. Во всяком случае спасибо за напоминание.
- Я к вашим услугам, - сказала Элен.
Мистер Стивенс, однако, не спешил воспользоваться ее услугами. Он для начала озадаченно взглянул на мистера Брокенса - и тот растаял, как персонаж мультфильма.
- Никого больше здесь нет? - спросил полицейский, косясь на шкафы и прочие потайные места в доме малютки Элен.
- Нет-нет. Дочка может вернуться.
- Ну так и не будем тянуть.
Видели то профессиональное движение, которым полицейские раскладывают перед предполагаемым свидетелем веер фотографий? Вот именно так Стивенс разложил перед Элен ровно одну, с которой на домохозяйку посмотрело худощавое лицо водителя форда.
- Я жду.
- А чего именно вы ждете?
- Что вы чистосердечно расскажете все, что сочтете нужным.
- А если мне нечего сказать?
- Вряд ли, мэм. Тогда бы вас не интересовало, чего именно я жду. Вы бы выставили меня с облегчением и дело с концом.
Элен могла бы поспорить в этих отвлеченных категориях, но не сочла нужным.
- Ну, допустим, этот мистер подвез меня утром.
- Вам страшно его выдавать, поэтому я скажу, а вы чуть заметно кивните. Он выскочил на северное шоссе. Так! Заметил. Все. Вы родились в сорочке, леди. В этой самой сорочке, потому что сегодня вы родились во второй раз. Обычно у нашего подопечного не доходит до того, чтобы свидетель остался жив.
Элен смотрела на скомороха в форме, пытаясь понять, говорит тот о серьезном в шутливой манере или просто гонит.
- Ну он хотя бы вас изнасиловал? - это прозвучало, как если бы рассерженный метрдотель допытывался у клиента, так принял у него хотя бы заказ официант или вообще не начал обслуживать.
- Он так спешил.
- Ну конечно. Когда это останавливало Шустрого Фила.
Мистер Стивенс из Невады выждал пятнадцать секунд, чтобы Элен успела поинтересоваться Шустрым Филом. Элен промолчала. Тогда мистер Стивенс неторопливо отхлебнул содовой и продолжил в формате небольшой лекции:
- Шустрый Фил не обычный мокрушник или медвежатник. Он своими бегающими глазками прочитал кучу книг и имеет достаточно разнообразных дипломов, чтобы ими торговать. Словом, я проголосовал бы за него на очередных выборах, кабы не три мелочи.
Мистер Стивенс припал к своему стакану, как к роднику, и пил так обильно и долго, фыркая и сопя, что успел бы вылакать всю содовую в штате. Элен скорбно молчала. Но когда магический полицейский поставил стакан на стол, Элен с чувством, близким к ужасу, заметила, что уровень содовой практически не понизился.
- Три мелочи, мэм. Он ограбил банк, убил свою жену, а при попытке ареста всадил четыре пули в полицейского и смотался. С другой стороны, - голос Стивенса интимно понизился, - как частное лицо я не виню его в убийстве полицейского. Человек, который хладнокровно расчленяет собственную жену, а потом жалеет какого-то совершенно постороннего полицейского, это извращенец. Куда приятнее иметь дело с нормальным преступником, руководствующимся своими пещерными понятиями о целесообразности.
- А как же его регулярные убийства свидетелей, перемежаемые изнасилованиями? Это для красного словца?
- Это предположительно, - ничуть не смущаясь парировал мистер Стивенс. - Дело в том, что вся история не отошла еще в века, а вершится на наших глазах. Он взял банк в прошлую пятницу, убил жену в выходные (у преступников нет выходных, мэм, как и у нашего брата), а полицейского отправил в поля, богатые дичью, буквально позавчера. Иными словами, вы - первый свидетель, и статистика, сами понимаете, глубоко неполна. Я начинаю склоняться к вашей гипотезе - это животное спешило.
- Вы так полагаете, что каждый мужчина, который не спешит, меня убивает или на худой конец насилует?
Мистер Стивенс изящно улыбнулся.
- Вы, я вижу, не спешите, - сморозила Элен вдобавок и мгновенно пожалела о своих словах. Что это она сегодня несет. Нервы. Мистер Стивенс, однако, выручил ее.
- Я на службе, - ответил он с большим достоинством, а потом прошелся по фигуре Элен сверху вниз таким извилистым взглядом, что она покраснела. Ей показалось, что ее отсканировали.
- Кроме того, - продолжал мистер Стивенс все с тем же светским изяществом, парадоксальным образом рифмующимся с его откровенно пародийной внешностью, - я все-таки немного спешу. Уверен, этот разбойник думает, что оторвался от меня на пять-шесть часов (Элен невольно вздрогнула, что не прошло мимо острых глаз полицейского). А ведь уже не пять-шесть, а всего четыре. Если бы я поспешил, то получилось бы и три с половиной, но это незачем. Лучше плавно, чем впопыхах, - на этой сентенции он повторил на бис свой сканирующий взгляд.
Элен не знала, куда деваться, но тут наконец-то явилась Вики - и мистер Стивенс откланялся, оставив вместо себя визитку с пожеланием звонить если что.
Ночью Элен проснулась. Ей показалось, что в доме кроме нее и Вики кто-то есть. Скорее всего, это был остаточный эффект ее сна. Элен немного полежала, думая о своей судьбе, потом прислушалась к дыханию Вики. Та дышала хорошо и ровно. Потом Элен вроде бы уснула обратно, а потом проснулась окончательно. У нее оформилось желание выйти в туалет и попить водички. Элен включила ночник - и увидела Шустрого Фила. Тот сидел на стуле возле окна, ссутулившись и пригорюнившись.
- Здравствуйте, - сказал Фил вполголоса.
- Здравствуйте, - сказала Элен, поправляя ночную рубашку, и вдруг возмутилась: - а что это вы делаете ночью в моем доме? И почему вы не на севере?
- Сейчас я постараюсь подробно отчитаться по обоим вашим вопросам.
- К черту! Предупреждаю, я сейчас закричу!
- Вы что? - искреннейшим образом удивился преступник. - Разбудите девочку.
Элен сообразила, что ее дочь находится в одной комнате с убийцей, и внутри у нее все опустело, как у выпотрошенной курицы. Если бы она технически могла сейчас убить ночного визитера, она бы сделала это не задумываясь, на всякий случай. Тот своим животным инстинктом почувствовал опасность и взглянул на Элен с внезапным интересом.
- Я не причиню ни малейшего беспокойства ни вам, ни вашей дочери.
- Послушайте, это правда, ну, то, что болтает про вас этот шут из Невады?
- Смотря что.
Пустоту внутри Элен обдал ветерок.
- Ну, например, насчет убийства жены.
Шустрый Фил как-то напрочь утратил хваленую шустрость и промолчал секунд тридцать. Пауза выдавала колебания, а сами колебания свидетельствовали о неприятной правде. Ответ, однако, прозвучал ровно и уверенно.
- Конечно, нет. Справедливости ради должен признаться, что Стивенс не может этого знать.
- А почему я должна вам верить?
- А почему вы должны верить Стивенсу?
- А чего ради вы бежали на север?
- А вы так уверены, что я бежал на север?
Элен осеклась. Виновен был Шустрый Фил или нет, но он никуда особенно не бежал.
- А где вы припарковали свой синий форд?
- Вот мой синий форд действительно бежит на север.
Элен перестала что-либо соображать - это неточно звучит, потому что она и не соображала ничего, скажем так - пропасть ее непонимания еще слегка углубилась. Она вспомнила о своих бытовых нуждах.
- Э-э, Фил, - она деликатно опустила прилагательное, - я выйду на минутку, в частности, принесу попить. Вам что?
- Вообще-то я ночью не пью, - ответил мужчина у окна задумчиво, словно весь этот идиотский ночной визит проходил по инициативе Элен, - разве что сок.
И добавил ей в спину:
- Меня, кстати, зовут Джеффри.
Элен договорилась с преступником так, что он попьет, при необходимости поест и отвалит утром по возможности незаметно. Шустрый Фил - или, согласно его версии, Джеффри - на все соглашался быстро и даже как бы униженно. Элен склонна была ему доверять, потому что, как ей казалось, непрозрачность происходящего входила в планы самого субъекта. Насчет же безопасности Вики да и ее самой Элен утешилась таким соображением, что если бы этому убийце понадобилось ради чего-то их укокошить, он уже мог бы это сделать, пока Элен мирно спала.
Воистину непонятно, чем можно успокоить женщину.
Элен проснулась утром от будоражащего душу прямого солнечного света. Джеффри-Фил сгинул. Вики спала, как ангел, разметав по подушке свои золотые волосы. Получилось образцовое утро - с нытьем, уговорами, завтраком быстрого приготовления (если здесь мы хоть чуть-чуть уточним меню, то нас упрекнут в скрытой рекламе, а впрочем, скорее в клевете на прекрасный сам по себе продукт, потому что Вики поклевала его и оставила практически нетронутым). Доспаривали уже в своем сереньком ауди на пути к школе.
Жизнь вошла в свою колею. Однако, с небольшим перекосом.
Сперва миссис Стомахер, та еще карга, поздоровалась с Элен каким-то особенным образом, игриво подняв бровь и подпустив в тембр голоса специфическое отвратительное мурлыканье. Потом подруга Элен Джаннет пожала ей руку и чуть не прослезилась, как если бы Элен только что спасла Америку, а в заключение шепнула ей потом обсудим. Накопив идиотскую статистику подмигиваний, поцокиваний, междометий и прочего вздора, Элен строевым шагом вошла в магазинчик Доусона.
- А! - заорал старик. - Наше почтение! Ты, я вижу, всерьез отнеслась к моим словам и времени не теряла.
Элен подошла к прилавку и взяла мистера Доусона за галстук. Тот в комическом страхе присел. Галстук в руках Элен оказался теперь выше лысины Доусона. Со стороны могло показаться, что почтенная гражданка и заслуженный бизнесмен играют в какую-то детскую игру наподобие рыбной ловли.
- Послушай меня, резвун, - сказала Элен очень внятно, - объясни мне, что тут происходит и на что каждая сволочь мне намекает.
Так выяснилось, что ночной гость Элен оказался отменно слаб в конспирации. Он чего-то ради срезал угол через лужайку миссис Попковер, в связи с чем вступил в бессмысленную дискуссию сперва с ее пинчером, а потом и с ней самой. Кроме того, обсудил с миссис Джонс виды на урожай помидоров. Покалякал со старым Доусоном относительно учебы Вики, особенно огорчившись ее холодности к математике. Словом, чтобы не утомлять вас перечнем жителей квартала, скажем лишь, что Шустрый Фил сумел на каждого произвести то или иное сильное впечатление и увязаться в его сознании с Элен. Если бы его кто-то нанял за сотню обгадить репутацию одинокой женщине, то Фил получил бы премию. Лучше бы он ее тихо расчленил и изнасиловал, но именно в этом порядке.
Внутри Элен, когда она подходила к своему дому, творилось наперекор всем законам физики натуральное кипение льда. Больше всего на свете она хотела там встретить мистера Стивенса из Невады, чтобы выдать ему Фила со всеми его шустрыми потрохами.
Ей даже показалось на секунду, что она учуяла запах дешевого табака полицейского.
Чудес, однако, не бывает. Элен, понемногу успокаиваясь и готовясь к возвращению Вики из школы, села в кресло и включила телевизор.
- Чисто сработано, Джимми, - сказал в телевизоре вороватый молодой человек своему двойнику. - Через три часа мы будем в Канаде.
- Не наш вариант, Гувер, - отозвалось сзади.
Элен обернулась и в некоем оцепенении увидела, как из ее довольно небольшого шкафа грациозно вылезает довольно большой мистер Стивенс. Она хотела сказать, что только его и мечтала увидеть сейчас у себя дома, но вместо этого промолчала - то ли озадаченно, то ли неприветливо.
- Зачем столько нафталина? - пробормотал мистер Стивенс брезгливо, подходя тем временем к Элен.
- Вы хотели узнать именно это?
- Нет.
На этом коротком слове мистер Стивенс без церемоний взял миссис Гувер за подмышки, словно намеревался поднять в воздух, но не поднял, а уплотнил ей груди ладонями справа и слева, как иногда взрослые детям забавно уплотняют щеки. При этом он смотрел ей в глаза без доли игривости и сурово, как полицейский на нарушителя. Подержав таким образом Элен пару секунд, Стивенс вдруг грубо ее отпустил - от чего она чуть не упала. И тут же спросил:
- Где Фил?
- Не знаю. Поймайте его.
- Он ночью был здесь.
- Был.
- Еще бы вы отпирались, когда это известно всему кварталу. Итак...
- Был и ушел.
- И это я понимаю, обезьянка моя дорогая. Еще бы он тут сидел. В шкафу, что ли?
- Вы, я вижу, не погнушались моим шкафом.
- Я на работе, - объяснился Стивенс так гордо и просто, как никто никогда. И тут же снова обозлился: - Не вздумайте делать из меня дурака, вы, мамаша.
- Я вам не мамаша.
- Ах, извините, извините. Итак, преступник отбывает на север, продает свою машину, тайком возвращается к женщине, которую видел раз в жизни, узнав ее адрес... я теряюсь в догадках...
- Я тоже.
- Эта женщина просыпается, видит преступника практически в своей постели, особо не удивляется, не вызывает полицию. Скажите, у вас что, перевалочная база рецидивистов?
Элен промолчала, глядя на хама с ненавистью.
- Ой, боюсь. Отвечать!!!
- Нет!!!
- Значит, нет. Значит, обычно вы отказываете бандитам в ночлеге и харчах.
- Со мной это впервые.
- Допустим. А вот если второй раз такое случится, так же будем потворствовать преступнику?
- Ну уж нет.
- Что и требовалось доказать, - заключил Стивенс удовлетворенно. - Другому, стало быть, откажем от дома, а этому - нет. Где он, красавица? Скажите мне - и расстанемся друзьями до суда.
- Я не знаю, - ответила Элен медленно и раздельно, после чего прошла по комнате к окну, как бы доказывая себе, что она еще свободна в перемещениях. Но не успела Элен выглянуть в окошко, как ощутила средней силы шлепок по заду.
- Что это вы себе позволяете? - возмутилась она, но ее возмущение разбилось о сытую и уверенную рожу Стивенса, как чахлая волна об утес.
- Я?! Я себе позволяю? Хорошо. Вернемся к нашей картине. Преступник ночует в уюте и тепле, не говоря уже о различных излишествах... Что вы, мэм?! Я вовсе не собираюсь их обсуждать, я же не из полиции нравов. О вкусах не спорят. В конце концов, речь идет о ваших моральных обязательствах перед дочерью и Господом, а не перед властями. Так что эту сторону вопроса обсуждать не будем. Или желаете обсудить?
- Не желаю, - ответила Элен, глядя в пол и борясь с желанием выхватить из кобуры мистера Стивенса пистолет, чтобы пристрелить его хозяина.
- Отлично. Утром убийца выходит, поцеловав маму и дочку, потом около полутора часов судачит с соседями. Тем временем просыпается сама хозяйка, видевшая преступника второй раз в жизни, жутко перепуганная, настолько перепуганная, что боялась позвать на помощь, а сладко уснула исключительно от нервного напряжения...
- Покиньте мой дом.
- Это вы мне говорите? Или это ему следовало сказать?
- Ему следовало. А вам говорю.
- Охотник побоялся стрельнуть в волка и с досады стрельнул в собаку. Не надо, мэм, с представителями закона обращаться грубее, чем с преступниками. А то как бы я вам не прострелил какое-нибудь мягкое место при попытке к бегству.
Элен почувствовала, что вот еще пара минут - и она потеряет сознание от бешенства и бессилия. Стивенс между тем достал пистолет из кобуры и повертел его в руках, словно собирался сам у себя купить.
- Прекрасная вещь. Итак, он ушел. Почему теперь не позвонить в полицию?
Элен посчитала вопрос риторическим и слушала дальше. Между тем Стивенс замолк и с интересом ожидал ответа.
- Не знаю.
- И я не знаю.
- Ну, не позвонила. А что мне было сказать? Мы условились, что он тихо уедет, не знаю куда, навсегда.
Стивенс приятельски положил руку на плечо Элен.
- Ты в дерьме, красотка, - сообщил он ей почти сочувственно. - Когда он снова явится, дай знать. Вот тебе еще одна визитка. Бай.
И он ушел, а Элен рухнула на кровать и зарыдала.
Вики задерживалась. Сгустился вечер. Том не шел. Элен сделала около сотни кругов по темнеющей комнате, постепенно приходя в себя. И тут ей в голову медленно вплыла одна мысль.
Элен включила свет, кинулась к столу и на белом листе в два счета набросала план квартала. Так и есть! Если Шустрый Фил все-таки человек, а не ядовитый газ, он не мог одновременно уходить на четыре стороны. Но он уходил! Осталось предположить, что он не такой уж конспиративный неудачник и сумел четыре раза очень помпезно выйти и трижды очень незаметно вернуться.
И тут в голову Элен, как акула за дельфином, вплыла вторая мысль. А ведь Шустрый Фил мог вернуться и четыре раза.
Элен залезла в чулан, достала из ящика с инструментами молоток и начала осматривать свои шкафы, чтобы найти Фила и убить его. Со стороны это, наверное, выглядело по-идиотски, но Элен было на это наплевать. В доме было четыре шкафа, не считая того, из которого вылез Стивенс. Элен аккуратно обшаривала шкафы, глухо урча от ярости и считая вслух: один. Два. Три. Четыре. Потом от отчаяния влезла в тот шкаф, где был Стивенс. Пять. Элен села на стул, уронила молоток и зарыдала.
- Не надо так расстраиваться, - донеслось от стола. Элен взглянула - там сидел Фил. Забыв о молотке, она буквально по воздуху пролетела три ярда до этого стола, животом сбила спинку стула и рухнула на стол, сметя оттуда несколько мелких предметов и почти выскользнув в окно. Фил исчез. И отозвался с другого конца комнаты:
- Пожалуйста, не бросайтесь на меня. Я все равно увернусь. Лучше кидайте предметы.
- А вы не могли бы не уворачиваться?
- К сожалению, нет. Инстинкт. Зато я могу вам кое-что объяснить.
- Например? - Элен, часто дыша от хитрости, держала за спиной тяжелую карандашницу и старалась тайком прицелиться.
- Например, я был в третьем шкафу.
- И как же я вас там не нащупала?
- А вы нащупали, но не сделали выводов.
Элен метнула карандашницу - Фил не увернулся, а вместо этого поймал ее одной рукой и аккуратно положил на шкаф. Эта нечеловеческая ловкость лишила Элен ее зверской энергии.
- Объясняйте.
Шустрый Фил оказался между Элен и окном. От него остался один силуэт. Силуэт довольно заунывно начал:
- Как я вам уже говорил, никакой своей жены я не убивал.
- И никого больше?
Отчего-то это простое уточнение опять вызвало у Фила неприятное затруднение с ответом. Но сегодня, вероятно, он решил быть почестнее.
- Я убил некоторое количество народу при исполнении заданий. Я не знаю точно сколько, потому что не интересовался, выжили они или нет. Я скажу вам, леди, то, что важно для вас: я ни разу не нарушал инструкции.
- Полицейской?
- ФБР.
Он протянул Элен удостоверение. Элен не шелохнулась: этот мерзавец был чересчур ловок. Что ему удостоверение!
- Продолжайте.
- Вся эта душеспасительная история с моей женой...
- Трагическое недоразумение?
- Инсценировка. Никто не погиб, да у меня и не было жены. Мы исследуем правонарушения в полиции.
- А чего ради вы так откровенны со мной?
- По инструкции я могу раскрыть карты в двух случаях: при смертельной опасности - для того, чтобы избежать кровопролития, - и при окончании операции.
- Сейчас вы в смертельной опасности?
- Я не бываю в смертельной опасности. В смертельной опасности бывают мои собеседники. Сейчас окончание операции.
Тут произошло следующее: откуда ни возьмись появился Том Брокенс и молча кинулся на силуэт. Силуэт качнулся - и старина Том с жутким воем пробил два стекла и вывалился во двор. Повеяло свежим воздухом.
- Стекла мне будет вставлять ФБР?
- Стекла вам будет вставлять местный полицейский участок. Не хотите выглянуть, посмотреть, как там ваш сосед?
- Ой. Лучше вы.
Фил выглянул в то, что осталось от окна.
- Он убрался.
- Слава Богу.
- Сейчас окончание операции. Ваш приятель Эд Стивенс уже намотал себе года на три. Я просто из человеколюбия не хочу сажать его глубже. Это как искать шампиньоны на ферме по выращиванию шампиньонов. Чересчур легко. Я по-хорошему завидую его адвокату - вот интересная будет работа. Просто для галочки - вы ведь не давали ему разрешение на прослушивание телефона?
- Конечно, нет!
Тут Фил в два счета развинтил телефон Элен и продемонстрировал ей явно левый провод с подозрительной штучкой на конце.
- Через час тут будет бригада. Я, если вы не против, отдохну в соседней комнате. Стивенс сюда вернется, я уверен в этом животном. Вы зацепили его. Ему нравится чувство безнаказанной власти, тем более, над симпатичной женщиной. Поверьте мне, я прекрасно знаю подобных типов. Думайте что хотите, а по-моему, это позор нации. Именно из-за таких ублюдков европейцы считают нас примитивами.
Светлые глаза Фила холодно блеснули. Если до сих пор он говорил как бы внятным шелестом, то сейчас в его речи задышало подлинное чувство.
- Поймите меня правильно, Джеффри, у меня нет никаких поводов выгораживать этого скота, но он вряд ли конвертируется за границу штата. Я хочу сказать, у него немного шансов скомпрометировать нас перед Европой.
Фил мерно кивал, глядя на Элен с тоской.
- Так я и знал.
- Что именно вы знали, сэр?
- Бабья отзывчивость. Да. Бабья отзывчивость.
- Поймите меня правильно, я взбешена этим кретином. Но мне не хотелось бы подпускать свое бешенство к вопросу решения человеческой судьбы.
- Забавно у вас получается. В безупречного федерального агента вы швыряете (тут он откуда-то из-под полы вынул карандашницу, которая должна была бы пылиться на шкафу, и воззрился на нее с удивлением, как если бы она сама выползла к нему на ладони) этот предмет неясного назначения, а коррумпированного полицейского, наложившего на вас руки, стараетесь оправдать. Но, видите ли, мэм, я ведь от вас не прошу ничего сверх обычной гражданской меры. Вам придет повестка, вы явитесь в суд, положите свою белую тонкую руку на Библию, дадите присягу, а потом изложите правду и ничего кроме, а я в это время скуки ради отлучусь в туалет.
- Но, Джеффри...
- Если позволите, меня зовут Майк.
- С каких пор?
- С момента окончания операции.
Это добавочное имя совершенно сбило Элен с толку. В ее мозгу постепенно гасли, как угли, те слова, которые она намеревалась сказать Филу, и горками золы нарастали другие, которые предназначались Джеффри. Майк оказался вне игры. Сам он, однако, неторопливо продолжил:
- Неужели они правы?
- Кто?
- Люди.
Такое уточнение не больно-то помогло Элен, и она снова туповато переспросила:
- А в чем?
- В том, что все женщины одинаковы. Потный Эд, уж извините, потискал вас и потрепал по тазовым мышцам, вы, конечно, возмущены, но и прониклись к нему безотчетной бабьей теплотой. Инстинкт выше вас.
Элен глубоко вздохнула и огляделась.
- Вот, бросьте лампу.
- Вы не стоите моей лампы.
- Конечно. Куда мне.
- А собственно, почему у вас нет жены?
- Потому что я сам умею стирать носки и жарить яичницу с беконом.
- А как у вас складываются отношения с женщинами?
- Милая моя, никогда не занимайтесь психоанализом бесплатно, потому что профессиональная ассоциация психоаналитиков засудит вас за демпинг. Сейчас вы расскажете мне, как я мечтал трахнуть собственную мать и статую Свободы. И все в отместку за то, что я к вам не приставал.
- Вы, я вижу, не слишком хотите спать.
Майк повел плечами.
- То накатывает, то откатывает.
Элен опять шумно вздохнула.
- Сейчас придет Стивенс, вы его арестуете - и я вас обоих больше не увижу?
- А как же суд?
Элен мрачно покивала. Потом они немного посидели молча, пока не послышались шаги по лестнице.
В дверном проеме появилась фигура Эда Стивенса, порывисто вздохнула и вдруг заговорила голосом Тома Брокенса:
- Вот так, Элен. Какой-то твой дружок вышвыривает меня в окно, я отползаю в канаву и лежу там битый час, а ты даже не выйдешь взглянуть, отделилось ли у меня мясо от костей. А я-то думал, мы друзья.
- Но...
- Получается, достаточно возникнуть на горизонте какому-то хлыщу с голубыми глазами и прочими голливудскими примочками, как дружба...
- Но, Том...
Элен в страхе оглянулась на Майка, но, вероятно, это все же был Шустрый Фил, потому что не было его ни у окна, ни за столом, ни где бы то ни было еще - только ветерок гулял по комнате от выбитого стекла.
- Я иначе понимаю дружбу, Элен. Я понимаю так, что дружба предполагает выйти и посмотреть, окончательно перемололи твоего друга в труху или еще нет. Я уж не говорю о вызове скорой или спасателей. Просто выйти. Просто высунуться.
Элен устала оправдываться и вдруг обозлилась.
- Так значит, Том, ты на меня всегда смотрел как на друга? А скажи, тебе удалось заметить, что я женщина? Что у меня между шеей и животом молочные железы, а ожирение таза и бедер идет по другому принципу, чем у тебя? Заметил или нет, Том? Отвечай!
- Заметил. Я...
- А я тебе нравлюсь - не как друг, а как существо альтернативного твоему пола? Нравлюсь или нет?
- Нравишься. Но...
- Значит, нравлюсь. А скажи, ты нежный мужчина? Заметь, я не спрашиваю пока большего. Ты ведь сильный мужчина, а такие обычно нежные. Вот ты гладишь кошку, если она тебе нравится?
Том открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил голос с лестницы:
- Вы можете не отвечать на этот провокационный вопрос, потому что все сказанное вами может быть использовано против вас.
Том вмазал кулаком в источник звука и, вероятно, промахнулся, потому что кроме легкого свиста ничего не произошло. Если, конечно, не считать того, что старина Том по инерции - или кем-то слегка поощренный - загремел по лестнице - сперва один пролет, а потом, после небольшого колебания, и второй. Эд Стивенс тем временем поднялся по лестнице, неся впереди себя свою широкую улыбку.
- Добрый день, Гувер. Рад видеть тебя в добром здравии. Ты, я вижу, времени зря не теряешь.
- Предъявите ордер.
- На что? На разговор с леди?
- На вторжение в мой дом.
- Ах да, - Стивенс озабоченно похлопал себя по карманам, потом насупился и вдруг просиял, - ах да! - с этими словами он вдруг засунул руку в задний карман джинс Элен и приятельски пожал ей то, что эти джинсы облегали. Элен с неведомым ей доселе удовольствием влепила Стивенсу пощечину.
- При исполнении... Запомним. Итак, мэм.
Если это и был фокус, то он удался. Когда Стивенс не без усилия выпростал свою лапу из тесного кармана, в ней красовался несмятый и прекрасный ордер - не просто на вторжение, а на полноценный обыск по верному адресу со всеми печатями и прочими отличиями.
- Ну-с, с чего начнем? - жизнерадостно поинтересовался коп, потирая в нетерпении руки. - Никак, с хозяйки.
- А что вы ищете?
- Миссис страдает преждевременным склерозом. Убийцу, мэм.
- И рассчитываете обнаружить его на мне?
- Чего не бывает.
- А скажите-ка, Эд, - перевела Элен тему, изящно тем временем отступая на оперативный простор середины комнаты, - вам случалось нарушать должностную инструкцию?
- Что ж, мэм, - охотно ответил Стивенс, - однажды я видел опоссума, который мяукал котом. То есть, я хочу сказать, все мы иногда нарушаем пределы поведения, данные нам Господом. За что после смерти и ответим.
- А если быстрее?
- Случается и такое.
- А взятки брать вам приходилось?
- В некоторых ситуациях, мэм, грех не взять то, что тебе дают. Господь заповедовал нам делиться. Рука берущего не отсохнет. Особенно если и он поделится - ну хотя бы с семьей.
- И эти взятки оказывали на вас некоторое смягчающее действие?
- А что ж плохого в том, чтобы ответить добром на добро? Рамки закона тесны, но гибкий человек и в них вертится не хуже лисицы в норе. Кроме того, подаяние свидетельствует о начале покаяния.
- А невинным вы подкидывали ложные улики?
- К чистому грязь не прилипнет. Это, мэм, не более чем укол, провоцирующий реакцию организма. Так что - невинным не подкидывал. Те, кому подкидывал, получались виноватые.
- А подсудимых бьете?
- Борьба со злом, - величаво ответил Стивенс, - более чем профессия и занимает все ресурсы организма - от физических до интеллектуальных.
- И знакомые судьи, прокуроры, адвокаты у вас есть?
- Город небольшой. Да и штат невелик для пытливого ума. У меня даже стриптизер знакомый есть - ну и что с того?
- И провокаторы, осведомители, подсадные утки?
- Это как если бы вам, мэм, попался режиссер, а вы стали его расспрашивать, взаправду ли каждый раз погибает Гамлет. Есть, бесспорно, и осветители, и гримеры, и суфлер. Есть закулисная сторона - вот как я вам отвечу. Ну ладно, приступим к обыску, а то у меня руки уже чешутся.
Элен беспомощно оглянулась - в дверях, против света, стоял худощавый... давайте будем учиться называть его Майком. Впервые Элен обрадовалась при виде этого человека.
- Что ж, Стивенс, - будничным голосом произнес Майк, - револьвер на пол, руки за голову и расстанемся друзьями лет на восемь. Не делай только вид, что ты удивлен. Позавчера ты жаловался напарнику, что такое ощущение (это слово Майк выговорил с дикой брезгливостью), будто за тобой следят. Вчера снял со счета все свои восемьдесят грязных тысяч. Так что в жизни нет драматических случайностей, мой продажный друг. Есть трагические закономерности.
- А если я тебе не поверю, мистер убийца жены? Если, наоборот, попрошу тебя положить руки за голову?
Майк пожал плечами с откровенной скукой.
- Тогда через две минуты пятнадцать секунд тебе будет еще труднее найти общий язык с бригадой ФБР. Спасибо, кстати, миссис Гувер, за спектакль. Можете на пару с Эдом исполнить его на бис в здании окружного суда.
Заскрипели ступеньки лестницы.
- Вот и они. Что ж, лучше поспешить...
Стивенс отстегнул кобуру и с немного театральным послушанием положил оружие на стул. С лестницы между тем в помещение вползла довольно массивная фигура первого федерального агента. Она шумно вздохнула, всхлипнула и начала:
- Вот видишь, Элен...
- Только этого шута тут не хватало, - в сердцах сказал Майк.
- Именно, - очень серьезно согласился Стивенс.
И, не мешкая ни секунды, он взял Тома Брокенса за бока и расположил между собой и Майком. Потом кратко пнул Тома под ребра кулаком, отчего старина Том обмяк, как гигантский кальмар. Полученного кальмара Эд Стивенс швырнул в Майка. У того ушло полторы секунды на то, чтобы расположить мистера Брокенса приблизительно вертикально, и столько же, чтобы хорошим хуком уложить на пол. За эти три секунды Стивенс успел испариться. Его револьвер сиротливо лежал на стуле.
Майк закрыл глаза и потер лицо ладонью. Комната бесшумно и мгновенно наполнилась тремя агентами в черных костюмах. Один из них склонился над телом Тома и щелкнул наручниками.
- Не мог без мордобоя, Лапински? Теперь волочить эту тушу.
- Это не он, - глухо сказал Майк. Элен стало его чуточку жалко.
- Да? - несильно удивился агент. - А похож. Слушай, если его было за что бить, может, есть и за что арестовать. Больно ему идут наручники.
- Он разбил у леди два стекла.
- Прекратите немедленно! - возмутилась Элен. Майк безразлично махнул рукой, его напарник, ворча, снял с Тома наручники - и четверо сотрудников ФБР исчезли, как вода в сливном отверстии. Элен закрыла глаза, пробормотала молитву и пошла на первый этаж за льдом для Тома Брокенса.
Прошло три дня. Элен сидела в небольшом открытом кафе в квартале от парикмахерской, ковыряла ложкой мороженое и ждала Вики. Официант принес ей чашечку кофе и конверт. Элен, не успев подумать о сибирской язве, распечатала конверт. Там оказалась фотокарточка стандартного формата. Двое детей - девочка чуть постарше и мальчик с мишкой - немного испуганно смотрели в объектив. Официант деликатно отошел, но недалеко. Элен подозвала его жестом.
- Что я должна с этим делать?
- Извините, мэм, но меня просили спросить у вас, хотите ли вы оставить этих детей сиротами?
Элен начала догадываться, в чем тут дело.
- Нет, - сухо ответила она, шаря глазами по дальним углам кафе, - такого специального желания у меня нет.
- Ни слова больше, - отозвался плотный клиент, сидевший спиной к Элен за соседним столиком. - Очень прошу вас, миссис Гувер, уделить мне четыре минуты.
Элен пересела к Эду Стивенсу. Он был в черных очках и рубашке с Джиммиаками и пальмами. Несмотря на антураж, испорченный полицейский выглядел серьезнее обычного.
- Для начала я прошу прощения за свое безобразное поведение в ходе следствия.
- А можно вопрос, Эд? Если бы вас не захомутал этот агент, вы бы раскаялись в своем безобразном поведении?
- Нет, - ответил Эд бесстрастно и кратко. Его откровенность обезоружила Элен, и она примолкла.
- Могу я считать, - так же бесцветно продолжил Эд, - что прощение получено?
Элен кивнула, потому что колебание показалось ей в данном контексте неуместным кокетством. Стивенс молчал все с тем же скорбным видом. Элен с небольшим отчаянием почувствовала, как у нее из рук уплыли все козыри. Ей привиделся Постный Майк, покачивающий головой и твердящий бабья отзывчивость. Элен обозлилась.
- Эд, - сказала она, положила руку на руку преступника и отдернула, - чем я могу вам помочь?
Тут у нее в мозгу высветилось ДУРА. Эд, против ожиданий Элен, не спешил со списком просьб.
- Чем мне можно помочь? - произнес он задумчиво. - Империя под именем Эд Стивенс рухнула. Мой счет арестован. Моя рожа под рукой у каждого полицейского в штате, такого же гнилого, как я. Моя тачка опечатана. Мои дети спрашивают дорогу на помойку. Может быть, вы навестите мою семью, посудачите с Сарой?
- Эд, сейчас придет Вики и мы поедем ей за парадными чулками. Так что переходите от лирики к делу. Я постараюсь вам помочь.
- Дайте мне ваше мороженое.
- Что?
- Мне жарко и хочется мороженого. Дайте мне, пожалуйста, остаток вашего мороженого.
- Я куплю вам целое.
- Не надо. Это будет для меня неоплатный долг. Дайте ваше. Вам жалко?
- Нет... берите. И излагайте скорее - вон уже Вики.
- Да ничего мне не надо. Вот адрес моей семьи. Удачи вам.
Элен сделала три шага навстречу дочери, а когда оглянулась, Эда уже не было в открытом кафе. И если бы не клочок бумаги с адресом в кармане, Элен решила бы, что вся эта встреча - трюк ее больной совести. Дьявол! Почему больной? Чем она виновата в гонениях на Эда Стивенса?!
Вот уже вечер. Вики смотрит видео у подруги. Элен в джинсовом костюме с огромным пакетом гостинцев топает к вдове... тьфу, дьявол, все-таки покамест к жене гнилого полицейского Эда Стивенса.
Сам Эд следит за этим в бинокль с чердака заброшенной усадьбы Грегсонов в полумиле отсюда. За ним, в свою очередь, наблюдает агент Майк Лапински. Майку не нужен бинокль, потому что он сидит в кустах возле крыльца усадьбы. Вокруг полно агентов - примерно столько же, сколько кустов. Они ждут от Майка резкой отмашки рукой, после чего начнут и закончат операцию по взятию Эда. Майк покуда медлит с отмашкой - постараемся закончить по-быстрому нашу маленькую повесть, потому что зачем нам сдалась эта бравая ругань и холостая пальба?!
Один агент вместе с кустом переползает поближе к другому.
- Томми! Будет закурить, а то холод, сил нет.
- Ты в уме, Сэмми?! Кусты не курят.
- А может быть, в куст забрался дрессированный хорек из соседнего зверинца. Почему бы ему не уметь курить?
- Кто же ему даст?
- Другой дрессированный хорек.
- Уговорил.
- Джимми, что это за дым из тех кустов? Что они там, курят, что ли?
- Невозможно, сэр. Вероятно, туман, сэр.
- Дьявол забери, это пикник или операция?! Они сейчас там что, барбекю разложат?
- Прикажете форсировать дом?
- А что мне остается делать? Может быть, сбегать в лавку Доусона за сигаретами?
- Вы бы - как бы сказать, сэр... махнули бы рукой.
- Да, я махну рукой. Черт побери, я махну рукой. Но учти, Джимми, как только я махну рукой, тут откроется сумасшедший дом. Ты уверен, что этого хочешь? Ты понюхай только, какой тут воздух... пока не понесло табачищем. Потом ведь еще допрос, еще протокол. Господи, когда же это все кончится?!
Конец. Титры. Майк машет рукой.
АЛЕКСАНДР ЭЛМАР
бумага, фломастер, А3
|
