Дамы и господа, 14 июля 2017 года, в семь часов вечера оставьте пылесосы и сковородки, отложите свой ебук в сторону и устремитесь к сияющим сферам Чистого искусства в садах и залах Зверевского центра современного искусства нашей Родины. Там вы увидите ... нет, не истлевший садок судей русского футуризма, но полный жизни задок зудей московского концептуализма. Там Виктор Скерсис и Андрей Филиппов, такие милые, седые модернища русского авангарда, покажут вам заборы Жизни и мольберты Вечности. В своих произведениях Виктор Скерсис и Андрей Филиппов пытаются отобразить много чего. Желание же зрителя понять, что же там художники изобразили, хотя и частично фрустрируется широтой и многоплановостью художественных высказываний, но неминуемо ведёт к церебрально-сенсорному вознаграждению!
(Фото на афише Юрия Альберта).
О проекте Виктора Cкерсиса & Андрея Филиппова
И СМЕХ И ГРЕХ.
Типа, надзирать и наказывать ))
Очередной проект художников, по необъяснимым причинам работающих вместе и играющих в прятки со зрителем от имени разных фиктивных и реальных групп, в данном случае представляет собой соединение несоединимого: хулиганствующий Скерсис и фундаменталист Филиппов: помесь барака и барокко.
Они повествуют о том, что человеческое существование может закончиться публичной казнью, и художник есть первая жертва. А уличное хулиганство может стать историей искусства и войти в вечность. Гильотина - а кстати! с 14-м всех июля, Днём взятия Бастилии! - равна детскому граффити, и неизвестно, из какого сора может вырасти полуденный демон с позолоченными крыльями. Словесные игры Скерсиса обращаются к истории современного искусства и вообще к отечественной истории ("Не надо из мечты делать концлагерь!"). И над всей антологией советской мысли возвышается вышка, напоминающая одновременно про концлагерь и "Паноптикон Бентама" - модель тоталитарного общества, откуда видны все. И это общество взаимонаказуемо: власть - преступна, а художник - вечно под гильотиной. Но и художник всеми своими семью грехами говорит о том, что он неподсуден. И в последний момент, после недоосуществленной казни автора, взлетает "полуденный бес" - герой 90-го псалма, он же лермонтовский (и врубелевский!) демон, в котором неразличимы грех и святое провидение.
На компромиссе консервативной аффирмативности и бытового хулиганства, на синтезе метафизики и, дошедшего до последней степени развязности, московского концептуализма строится эта экспозиция, сюжет которой - его принципиальное отсутствие. Она слишком проста, чтобы ее объяснить. Зритель погружен в мир, где он должен, рассматривая, думать о себе, а художники разглядывают зрителя в этом паноптизме.
Федор Ромер
